Каталог статей по консалтингу и инвестированию

Журнал CFO, июнь 2008

«Как-то я присутствовал на обсуждении одного стартапа. Голова в тот момент была забита проблемами собственного бизнеса, и я не отреагировал на результаты презентации. В итоге мой коллега, вложивший в этот проект $100 тыс., получил на выходе почти $100 млн», – с сожалением вздыхает Александр Галицкий. Это был один из тех редких случаев, когда IT-гуру подвело чутье.

Александр – Саша, как его называют в сообществе – Галицкий основал несколько IT-компаний. Ему удалось привлечь инвестиции от западных венчурных фондов, а затем частично продать бизнес отраслевым лидерам, таким как Sun Microsystems и Telenor. Это хрестоматийный случай венчурного бизнеса. Так обычно и происходит, и чаще всего в США. Но Галицкому удалось сделать это в России в 1990-е годы.

Сегодня он занимается не разработками технологий, а инвестициями в них. «После 13 лет предпринимательской деятельности я заработал деньги, опыт и решил заняться вложением средств в близкую себе IT-область», – рассказывает Александр. Благо сейчас возможностей для этого намного больше, чем было 15 лет назад.

Первый шаг

В России, как и во всем остальном мире, в информационные технологии сейчас идет основной приток венчурного капитала. Отрасли повезло сразу по нескольким параметрам. Во-первых, инвесторами здесь являются люди, выросшие в IT-среде, то есть способные оценить проект и поверить в него еще на стадии идеи. Другим бизнесам, например биотехнологиям, также считающимся потенциально перспективными для создания новых разработок, приходится гораздо сложнее. Российские химики и биологи, способные вывести формулу вакцины от птичьего гриппа или хотя бы усовершенствованного антибиотика, редко оказываются хорошими предпринимателями. Коммерческие компании, созданные специалистами по биотехнологиям, можно пересчитать по пальцам, и подавляющее большинство из них пока находятся на стадии стартапов или интенсивного развития. В фармацевтике полностью выстроить инновационный бизнес и успешно продать его удалось только одному человеку. Так что до того времени, пока биотехнологи перейдут в разряд инвесторов, готовых финансировать чужие проекты, пока еще далеко.

Во-вторых, период стартапа в IT-индустрии относительно короткий – идея (особенно в интернет-проектах) может быть реализована за полгода-год, а через год-два после запуска бизнес уже начинает генерировать положительный cash-fl ow. На создание нового химического соединения с необходимыми свойствами уходит как минимум несколько лет и еще столько же – на подготовку разработки к промышленному производству. В фармацевтике сроки для венчурного инвестирования вообще почти нереальны: новый препарат, по подсчетам ЦМИ «Фармэксперт», создается в среднем около 10 лет, а затем еще два-три года уходит на испытания нового лекарства и получение необходимых разрешений для вывода его на рынок. Поэтому деньги разработчикам на стадии идеи не даст ни ангел, ни дьявол, ни финансист, ни стратег – разве что поможет государство или гранты научных фондов. В биотехнологии финансирование возможно привлечь только под уже готовую, хотя бы минимально испытанную и запатентованную разработку.

Впрочем, затевать стартапы на собственные сбережения, кредиты под залог квартиры, деньги, собранные по родственникам, друзьям и знакомым, свойственно авторам идей из любых отраслей. Во всем мире для стартаперов действует правило трех F: начальные средства берутся из трех источников – friends, family и… fool. Стартапы редко финансируются из одного источника. Самая распространенная схема – собственные средства авторов идеи, затем бизнес-ангелы (профессиональные или просто инвесторы-энтузиасты), на более поздних стадиях – венчурные фонды или крупные игроки отрасли. При этом с каждым разом находить финансирование становится проще, а участие, даже минимальное, в проекте одного инвестора является для остальных сигналом о том, что перспективы стоят рисков.

Наконец, затраты на реализацию проектов в разных отраслях существенно различаются. На разработку, скажем, нового интернет-сервиса хватит нескольких сотен тысяч долларов (самый распространенный на данный момент в России объем вложений в стартапы). При этом на создание онкологического фармпрепарата недостаточно будет и нескольких миллионов. Впрочем, везде бывают исключения. Проект в IT-сфере может стоить $10–20 млн, а на проведение клинических испытаний практически готовой к выходу на рынок лекарственной разработки еще советских времен можно потратить $100–200 тыс.

Трудности перевода

«Основная задача финансиста в стартапе – вовсе не составить грамотный бизнес-план (скорее всего, на него вообще не обратят внимания ни основатель проекта, ни тот, кто вкладывает деньги, а выполнять-то уж наверняка никто не будет), а понравиться потенциальному инвестору. То есть убедить его, что идея разработчика не только гениальна, но и коммерчески выгодна», – объясняет Петр Гущевский, CFO питерской компании «ЛатерФа», занимающейся разработкой и производством оригинальных биологически активных добавок и химических присадок. В 2004 году фирму основали друзья Гущевского – химики, имеющие ряд патентов на новые соединения. «Они представляли, где и как можно использовать их продукты, но совершенно не умели продать свою идею, – рассказывает Гущевский. – Меня просто слезно умоляли помочь. Просчитать планируемые доходы оказалось несложно, но когда я знакомил моих патронов с людьми из фондов, интересующихся подобными проектами, начиналась катавасия. Инвесторы, в течение часа выслушивавшие лекцию о том, как соединяются какие-то там атомы, приходили к выводу, что имеют дело с опасными сумасшедшими, и денег не давали. В итоге на презентации я стал ходить один».
Этот случай – типичный пример непонимания между стартаперами и венчурными капиталистами. Инвесторы уверяют, что сделок с проектами на ранних стадиях развития в России так мало именно из-за недостатка серьезных идей в связке с пониманием их бизнес-состоятельности и инструментов реализации. Только один из 50 проектов, утверждают эксперты, может привлечь внимание инвестора – при этом все они могут быть действительно перспективными.

Генераторы, в свою очередь, жалуются на то, как им сложно найти общий язык с денежными мешками. «Существуют общие негативные черты российских инвесторов, – делится руководитель одного из IT-проектов. – Случается, что на встрече нас просто не слушают, а начинают транслировать свои идеи, ставя заоблачные требования по выручке (что для стартапа неприемлемо), или устанавливают жесткие ограничения по сумме инвестиций». По словам менеджера, нередко разработчикам приходится сталкиваться с непробивным скепсисом со стороны бизнесменов и слушать нечто вроде «мой сын с друзьями это уже делал». А часть потенциальных инвесторов элементарно боятся прихода на рынок крупных компаний с подобной разработкой.

Аналитики утверждают: претендентам на вложения нужно понимать, что без четкого бизнес-плана и грамотной команды рассчитывать на инвестиции не стоит. При этом проект должен быть инновационным, а разработки лучше бы запатентовать – идеи, которые легко увести и скопировать, как правило, не стоят внимания. Западные фонды считают полноценным только тот стартап, который подается «в комплекте»: новая разработка, защищенная интеллектуальная собственность, составленный бизнес-план, масштабный (лучше международный) рынок для внедрения технологии, профессиональная команда во главе с амбициозным руководителем. В России, уверены специалисты, таких полностью упакованных проектов нет в принципе.

Впрочем, дело не столько в упакованности проекта, сколько в способностях стартапера. Предпринимателей, которых жалуют бизнес-ангелы и венчурные капиталисты, Александр Галицкий называет театральным термином «антрепренеры». «Это не просто разработчики, а именно предприниматели, которые в состоянии реализовать идею. Сама по себе идея ничего не стоит. Антрепренер же находит не просто идею, а очень хорошую, способную вырасти в большой бизнес», – поясняет он.

Слова Галицкого подтверждает опыт уже состоявшихся стартапов. Например, Александр Шустер, создатель самых известных и успешно реализованных на отечественном фармрынке проектов (компания «ЛЭНС-Фарма» продана в 2004 году «Верофарму», «Мастерлек» – в 2007-м «Фарм-стандарту»), по образованию микробиолог, а по призванию именно предприниматель. Основа его успеха – препараты «Арбидол» и «Амиксин». Шустер вывел их на рынок и так грамотно организовал маркетинг, что теперь эти лекарства занимают верхние строчки рейтингов по объемам продаж. Сами же разработки создавались еще в советских НИИ, и до покупки их Шустером коммерческого успеха не имели.

Смотреть в глаза

Теоретически у стартапов есть несколько источников финансирования. Хоть и в редких случаях, но ими могут заинтересоваться фонды прямых инвестиций. Delta Private Equity Partners в 2006-м вложился в бизнес оператора платного интернет-контента Netville, созданного по примеру американской Synacor. В проект было инвестировано чуть меньше $5 млн, которые ушли на закупку и лизинг серверов для установки региональных платформ. Всего за 11 месяцев компания стала самоокупаемой, а в конце 2007-го Netville была продана «Нафта-Москве», являющейся основным акционером «Национальных кабельных сетей».

Существуют и государственные структуры по поддержке предпринимательства – к примеру, Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, известный как Фонд Бортника (по имени создателя и руководителя Ивана Бортника). Авторы проектов, рассчитывающие на поддержку, должны защитить свои идеи перед комиссией экспертов. При этом за короткое время автору необходимо доказать, что деньги фонда пойдут на создание и развитие перспективного проекта, а не будут просто проедены. По признанию Николая Митюшина из ABRT, он лично привлек $75 тыс. на развитие своего проекта – конструктора социальных сетей «Все в теме». Даже работая в венчурном фонде директором по инвестициям, Митюшин принес свой проект в Фонд Бортника. «Это позволило снизить значительное количество рисков, связанных с разработкой нового проекта, для того чтобы в случае успеха привлечь в него ABRT – на стадии построения продаж и маркетинга», – поясняет Николай Митюшин.

Поддержать предпринимателей должна и не так давно созданная Российская венчурная компания. С участием ее средств, а также денег венчурных инвесторов будут сформированы закрытые фонды, которые в том числе станут инвестировать в seed-компании.

«Но в большей степени венчурные фонды – это институциональные инвесторы, и нам интересно посмотреть на ту поросль, которая уже взошла. В этом случае нас больше всего интересует «бамбук», который растет очень быстро. Для нас важен быстрый выход компании на рынок и четко прописанные критерии – когда она начнет зарабатывать деньги и какую долю рынка собирается занять, – определяет свою позицию управляющий директор УК «ВТБ Управление активами» Андрей Зюзин. – Иногда мы позволяем себе такую роскошь (если это согласовано с инвесторами), как инвестиции на фазе идеи (seed). Но это случается очень редко».

Правда, в российской действительности деятельность частных инвесторов и венчурных фондов нередко пересекается. Многие отечественные инвесткомпании создали подразделения, вкладывающие средства в хайтек-старта-пы, в их числе «Альфа-Групп», АФК «Система», «Тройка-Диалог», УК «Альянс РОСНО», «КИТ Финанс». В группе «Финам» в IT-стартапы инвестируют две структуры. Венчурный ЗПИФ «Финам – Информационные технологии» вкладывает деньги пайщиков. Кроме того, по словам эксперта-консультанта «Финама» Леонида Делицына, холдинг готов делиться и собственными средствами, но уже напрямую, вне фонда. Специально созданный для этого департамент IT-инвестиций вкладывает деньги в молодые компании, меньшего размера, чем те, в которые инвестирует ЗПИФ «Финам-ИТ». Инвестхолдинг уже выделил средства Badoo.com, Mirtesen.ru, Begun.Ru, Mamba.Ru, Buka Entertainment, MoneyMail, Alawar, NovoTeka, e-Generator и др. Сумма вложений в проект составляет от $100 тыс. до $30 млн. И если ЗПИФ «Финам-ИТ» инвестирует в компании, выручка которых в перспективе должна достигнуть $20–30 млн в год при доходности не менее 50% годовых, то сам «Финам» интересуют IT-компании, выручка которых в будущем составит не менее нескольких миллионов долларов в год при той же рентабельности.

Тем не менее самым перспективным инвестором для стар-тапа является бизнес-ангел – человек, которого привлекает риск, компенсируемый высокими темпами роста бизнеса. Самым известным примером успешного проекта бизнес-ангелов в мире стала инвестиция в компанию Apple. Вложив в нее $91 тыс., инвестор получил на выходе $154 млн. А $100 тыс., инвестированные Томасом Албергом в фирму Amazon, превратились в $26 млн. Еще более внушительной выглядит инвестиционная разница для Body Shop. Вложенные в нее Яном Мак-Глинном £4 тыс. обернулись £42 млн. «Частные инвестиции подобного рода только в России составляют около $1 млрд, то есть втрое превышают объемы инвестиций венчурных фондов, а количество потенциальных ангелов достигает несколько десятков тысяч человек», – отмечает Сергей Десяк, директор консалтинговой фирмы «Евроконсалтинг».

Как считает Александр Галицкий, разница между бизнес-ангелом и венчурным капиталистом очевидна: «Венчурный капиталист – это другая прослойка инвесторов, и прежде всего иной уровень ответственности. Если бизнес-ангел распоряжается, как правило, своими деньгами в надежде, что может что-то получиться, то венчурные капиталисты зачастую рискуют еще и чужими средствами, их задача – вырастить компании. Средневзвешенная доходность, на которую они ориентируются, – 35% годовых». Галицкий утверждает: если у бизнес-модели нет возможности заработать доход 10% к капиталу – она неинтересна для капиталиста. У ангела репутация при сгоревших инвестициях не падает, а капиталист ее легко может потерять.

«Ангелы – это люди, которые заинтересованы в получении верхнего слоя сливок, но они серьезно рискуют. На первый момент они служат хорошим подспорьем предпринимателям, когда те не знают, где искать деньги. Основная проблема заключается в том, что предприниматели, ищущие деньги на проект, который может быть еще идеей, имеют весьма отдаленное представление о его реализации. И для них ангел не только источник денег, но и советчик – что им делать дальше, как организовать бизнес-процессы.

Ангел – первый арбитр, который предъявляет жесткие системные бизнес-требования к проекту. Но в то же время ангел, с точки зрения бюрократии, менее требователен, чем все последующие инстанции, – уточняет Андрей Зюзин из УК «ВТБ Управление активами». – Дальше наступает время людей, которые подходят к вопросу более фундаментально, системно и основательно, потому что в их распоряжении большая сумма денег и эти деньги не из их собственного кармана, а из кармана инвесторов».

«В целом разницу между разными типами инвесторов можно определить так: венчурные капиталисты – профессионалы в области технологий и управления рисков, они смотрят на отладку бизнес-процессов, фонды прямых инвестиций, они более продвинутые финансисты, они смотрят на цифры в отчетности компании. А ангелы… ангелы смотрят в глаза», – резюмирует Александр Галицкий.

Ангел или дьявол?

Эксперты утверждают, индустрия «ангельских» инвестиций начала формироваться в России с 2004 года, а активное развитие получила в последние год-два. Ранее инвесторы не слишком интересовались успешными бизнес-моделями, ведь рядом всегда были рынки с меньшими рисками.

Начало «ангельскому» движению положили успешные предприниматели ранней волны, выгодно продавшие свой бизнес и решившие вкладывать освободившиеся деньги в «профильные» сферы. Так действует Александр Галицкий, создавший фонд AV Galitsky Holding (самые известные его проекты – S-Terra, Parallels (SWSoft), EzWIM, StartTelecom, NavMaps). «Я самостоятельно сделал инвестиции в шесть компаний. Одна оказалась неудачной, две находятся на стадии выхода из инвестиций, три продолжают развиваться. Пока я являюсь активным инвестором, вести больше шести проектов нет возможности», – делится Галицкий. Сейчас он участвует в создании Almaz Capital Partners – российско-калифорнийского фонда объемом $150 млн. «У нас сформирована звездная команда управленцев и limited-партнеров, подписаны соглашения с якорными инвесторами. Предполагаемая сумма инвестиционных вложений в объект – от $1 млн до $10 млн, инвестироваться они будут в отрасли, где у партнеров уже наработан опыт и есть совместный интерес у наших партнеров венчурных фондов из Силиконовой долины и Европы: в IT-индустрию, коммуникации, медиапроекты, сервисные и интернет-проекты», – продолжает Галицкий. В обмен фонд планирует получить от 20%, но не более 50% в капитале компаний. Almaz Capital Partners уже владеет портфелем из 10 проектов, куда будут инвестироваться средства. «Это компании либо уже зарабатывающие деньги, либо доказавшие, что могут их зарабатывать, две из них получат деньги уже в ближайшем будущем», – уточняет он.

Такой же тактики (вложения в организации, находящиеся на разных стадиях развития) придерживается и другой пионер венчурного рынка – упомянутый выше фонд ABRT. Он был учрежден Ратмиром Тимашевым и Андреем Бароновым, основателями Aelita Software, которая была продана в марте 2004 года за $115 млн американской корпорации Quest Software. Продажа Aelita Software до сих пор является одной из крупнейших сделок российского софтверного рынка – доход на инвестиции вошедшего в проект в конце 2002 года американского венчурного фонда Insight Venture Partners составил более 500%. Продав компанию и вернувшись из Америки в Россию, Андрей Баронов и Ратмир Тимашев в 2005 году создали ABRT и начали инвестировать в уже знакомый сектор – софтверные и интернет-компании на ранней стадии и этапа роста. «У нас есть пара «ангельских» инвестиций, – признается Николай Митюшин, директор по инвестициям ABRT, – но большая часть вливаний идет в стартапы и компании на стадии роста (expansion), когда уже есть объемы продаж, клиентская база, а выручка составляет не менее $2 млн в год».

По словам Митюшина, ABRT отличается от других венчурных фондов тем, что не привлекает денег с рынка, а вкладывает личные средства Тимашева и Баронова. ABRT инвестирует вместе со своими партнерами – Mangrove Capital Partners и американскими фондами OpenView Venture Partners и Insight Venture Partners. При этом объем вложений в стартапы колеблется от $500 тыс. до $4 млн, в развивающиеся проекты – от $3 млн до $10 млн. Сегодня в портфеле ABRT такие компании, как Acronis, Quintura, Veeam Software, InvisibleCRM. Дольше всех ABRT работает с InvisibleCRM и Acronis, в ближайший год-два фонд сможет выйти из этих проектов. «Инвестиция с нашими партнерами OpenView Venture Partners в Acronis оказалась весьма удачной. Эта компания-разработчик успешно продает свою продукцию на международных рынках, за три года с момента инвестиции объемы ее выручки увеличились более чем в 10 раз», – уверяет директор по инвестициям ABRT. Тимашев и Баронов также принимают активное участие в жизни проектов, оказывая поддержку в построении успешного бизнеса (маркетинг, формирование спроса, организаций продаж и т.д.).

Ангелы от инвестиций чаще всего вкладывают в проекты личные средства. Как говорит Александр Галицкий, принято считать, что любой человек готов рискнуть десятой частью своих финансовых накоплений. «Если ты готов подарить деньги на чужой бизнес, значит, ты настоящий ангел», – шутит он. До недавнего времени эти люди старались не афишировать своей деятельности и вообще всячески подчеркивали любительский характер своих инвестиций. «Делаем для души» – так объяснил смысл своих инвестиций в хай-тек один из инвесторов еще несколько лет назад. С тех пор ситуация изменилась, и российские ангелы переходят на профессиональную основу.

В настоящий момент в РФ действуют уже два объединения бизнес-ангелов федерального масштаба и несколько региональных. Они проводят первичный отбор бизнес-предложений для последующего продвижения и помогают доводить идеи до ума. «Наша задача – помочь подготовить проект до стадии, когда его можно представлять инвесторам, – объясняет Дмитрий Княгинин, управляющий партнер национальной сети бизнес-ангелов «Частный капитал» (объединяет около 170 частных инвесторов). – Далее проекты презентуются инвесторам напрямую, например бизнес-ангелам с отраслевой специализацией. Но чаще организовываются презентации (раз в два-три месяца), куда приглашаются потенциальные инвесторы и в среднем восемь компаний с проектами. По результатам таких презентаций одна-две компании из десяти получают деньги.

Сегодня в портфеле «Частного капитала» около 40 проектов из самых разных отраслей – от интернет-проектов до разработок в химической промышленности. Самыми востребованными направлениями помимо IT являются производство электроники, программы в сфере телекоммуникаций, биотехнологий, химического производства», – рассказывает Дмитрий. Средний размер запрашиваемых инвестиций составляет несколько сотен тысяч долларов.

Процесс поиска и отбора бизнес-проектов, утверждает руководитель другого «ангельского» объединения – Национального содружества бизнес-ангелов (СБАР) Александр Каширин, уже поставлен на конвейер. «У нас все очень технологично: сначала на сайте заполняется анкета, если она прошла отбор, разработчику звонят, затем он предоставляет нам бизнес-предложение. Рассмотрев и утвердив его, мы приглашаем автора на встречу, далее в процессе переговоров готовим его к презентации, после этого проводим саму презентационную сессию, на которую приглашаем потенциальных инвесторов», – перечисляет Каширин. По его словам, существует планка по норме прибыли для проектов, хотя она не озвучивается разработчикам проектов. «Минимум 70% годовых, но лучше рассматривать проект со 100%. У стартапов очень высокие риски, поэтому мы должны быть уверены, что имеем запас по прибыли», – поясняет глава СБАРа.

Сам Каширин вложил собственные средства в семь проектов, в частности в компанию «Спорт Технолоджи» (производство дыхательных тренажеров) и научно-производственное предприятие «Мелитта» (производство устройств по обеззараживанию воздуха). «Проект «Ме-литта» оказался очень тяжелым: пять лет назад вкладывать в производство в российских условиях было сложно, мы с моим партнером стали своего рода подопытными кроликами», – признается Каширин. Но за это время предприятие выросло, недавно оно даже выиграло тендер Всемирного банка на поставку оборудования, предназначенного для борьбы с туберкулезом. Глава СБАРа уже готов выйти из проекта, если будет предложена адекватная цена. Но пока таких предложений не поступало.

Меньшую часть «ангельского» сообщества составляют высокооплачиваемые специалисты в крупных компаниях, топ-менеджеры, консультанты, адвокаты и т.д. Они предпочитают инвестировать средства напрямую, без регистрации каких-либо венчурных фондов «имени себя», требующих прописки за пределами родины. Договорившись о сделке, предприниматели регистрируют компанию в форме ООО, доли которого распределяются между ними и инвестором.

В обмен на инвестиции ангелы требуют значительной доли в капитале компании-разработчика, от блокирующих 25 до 75%, но запросы инвестора могут доходить и до 90%. Впрочем, большинство предпочитают не жадничать. «Мы не стремимся владеть вашей фирмой. Более того, мы предпочитаем, чтобы контрольный пакет акций был сосредоточен у основателей и менеджмента. Это служит хорошим мотивирующим стимулом вырастить действительно выдающуюся компанию, – заявляет бизнес-ангельская «РеспубликаИдей. ру» на своем сайте. – Наша любимая формула – 20/80, по которой мы вносим первоначальный взнос, позволяющий привлечь дополнительное финансирование в виде кредита или лизинга». Кстати, в отличие от классического «ангельского» подхода эта компания готова не только активно участвовать в жизни проектов, но и самостоятельно привлекать для него финансирование – в том случае, если речь идет о капиталоемких проектах размером до $10 млн.

Предпринимателю стоит помнить, что белые крылья и чистые помыслы есть далеко не у всех инвесторов. Российский рынок наводнили не только бизнес-ангелы со свободными деньгами, готовые рисковать. Активные поиски будущих «звездных» бизнесов ведут и… бизнес-дьяволы. «Это агрессоры, цель которых не помочь начинающему предпринимателю деньгами, управленческой командой, советами и опытом, а отобрать ноу-хау, инновационные разработки, захватить компанию и вытеснить из бизнеса. Попросту говоря, это рейдеры», – рассуждает Дмитрий Княгинин из «Частного капитала». По словам одного из собеседников CFO Russia, предприниматели боятся рей-дерства и поэтому осторожно относятся к венчурным компаниям, принадлежащим крупным финансовым группам с рейдерским прошлым.

В поисках нового Google

Больше всего «ангельских» инвестиций сейчас идет в сферу информационных технологий. По прогнозам Мининформ-связи, объем этого рынка в РФ за два года должен вырасти в три раза, достигнув к 2010 году отметки $39 млн. Поэтому в 2007 году объем инвестиций в IT-рынок составил $250 млн. Быстрорастущая индустрия привлекает серьезное внимание зарождающегося в стране социального класса – бизнес-ангелов и венчурных капиталистов. Они ведут поиски привлекательных проектов, не требующих крупных вложений и обещающих большую отдачу за 3–7 лет.

Как отмечают эксперты, только в интернет-стартапы в 2006 году было инвестировано $25–30 млн. В 2007-м, по оценочным данным, сумма вложений выросла уже в 2,5 раза – до $60–75 млн. Сегодня венчурные капиталисты готовы вкладывать в разработчиков корпоративного и пользовательского программного обеспечения, интернет-проектов и мобильных сервисов. Сумма инвестиций в сегменте сетевых стартапов составляет в среднем от $0,5 млн до 1,5 млн. Максим Спиридонов, руководитель продюсерского центра «Ройбер», определяет нынешнюю ситуацию на рынке веб-разработок как крайне благоприятную. Это означает, что крупные интернет-игроки, фонды прямых инвестиций, венчурные фонды, бизнес-ангелы и прочие структуры готовы вложить суммы от пары десятков тысяч долларов до нескольких миллионов в перспективные проекты даже на уровне идеи. Если таковая будет представлена убедительно. В каком-то смысле можно сказать, что по рунету просто рыщут денежные мешки в надежде всучить свои сбережения понравившемуся человеку.

Те, кто готов вкладывать в надежде, что появится новый Google, используют несколько каналов доступа к интересным идеям. Поиски ведутся через знакомых, интернет-сообщества, на профильных форумах и конференциях (вроде конференций веб-разработчиков «Российские интернет-технологии», которые проходят в Москве в 2008 году в апреле и июне).

Охота за удачными проектами переместилась и в виртуальное пространство. «Ангельские» инвестиции в молодые команды веб-разработчиков, простые идеи, быстрый запуск, международные интернет-проекты», – гласит рекламный баннер JumpIDEA на «Одноклассниках.ру». На сайте компании можно ознакомиться с предложением более подробно – JumpIDEA поможет предпринимателям ухватиться за идею (to jump at the idea) и построить бизнес за три-четыре месяца и при этом готова предложить 1–3,5 млн руб. за долю предприятия. JumpIDEA берет на себя всю рутинную работу: регистрацию, бухгалтерский и налоговый учет, делопроизводство. «Мы активно участвуем в жизни проекта: вместе решаем технические вопросы, разрабатываем бизнес-модель, выходим на рынок, нанимаем сотрудников. JumpIDEA представит ваши проекты стратегическим инвесторам и поможет заключить с ними сделки», – утверждает «ангельская» реклама. Требования к потенциальным соискателям: участие в проекте двух или трех основателей, наличие в команде опытных программистов, при этом сам проект не должен быть зарегистрирован как юрлицо, а также не должен получать инвестиций ранее. «Вы и ваша команда одержимы идеей проекта и готовы полгода работать только в этом проекте по 30–40 ч в неделю», – требуют ангелы из JumpIDEA.

Это классический пример «ангельского» подхода к инвестициям: вход в проекты, которые существуют только в виде идеи, а также активное участие в жизни компании. Впрочем, как утверждают эксперты, последнего условия придерживается не более 80% ангелов.

Для того чтобы привлечь внимание ангелов, российским IT-разработчикам не обязательно изобретать велосипед. Достаточно распространена схема, когда находится успешная модель, работающая на других рынках, адаптируется. Затем привлекается инвестор, которому демонстрируют опыт зарубежного аналога. Так, разработчики отечественного видеостартапа RuTube, аналога YouTube, еще в июле 2007 года объявили, что рассматривают несколько предложений от различных инвесторов, в числе которых люксембургский венчурный фонд Mangrove Capital Partners (один из инвесторов Skype) и его партнер - российский венчурный фонд ABRT.

Особым спросом пользуются разные варианты социальных сетей. «Сегодня каждый мечтает сделать что-то вроде «Одноклассников.ру» или «В контакте», – рассуждает Максим Спиридонов из продюсерского центра «Рой-бер». – Многие мониторят интернет, намереваясь сделать адаптацию западного проекта для рунета. Все понимают: не сделаем мы – сделают другие. Бизнес – это не соревнование на оригинальность».

Не так давно российская компания «Интелен» запустила стартап Uznai.ru, предлагающий поиск экспертов, готовых делиться знаниями на платной или бесплатной основе.

«Проект имеет сходные черты с ныне закрытым Google Answers, он удовлетворяет потребности в получении знаний, которых нет у спрашивающего», – говорится в одном из электронных СМИ. Себя проект позиционирует как биржу знаний, которая может помочь быстро компенсировать нехватку знаний в какой-либо области или получить консультацию по конкретному специальному вопросу. При этом известно, что накануне запуска проект привлек средства двух частных инвесторов.

Ряд национальных программ стали успешными не только за счет полного копирования «велосипеда», но и его усовершенствования. «Помню, в 2004 году, во время «ТехТура», мы спорили с дамой, инвест-менеджером одного из российских фондов прямых инвестиций. Речь шла о компании Acronis, производителе программного обеспечения для резервного копирования. Ее озабоченность сводилась к мысли: «Ну что же в них инновационного? Поставщиков backup software так много… У компании нет будущего». Да, казалось бы, ничего особенного. Но важен инновационный подход инженеров, а главное, талант управленцев, которые оптимизировали модель доставки продуктов малому и среднему бизнесу и вывели компанию в лидеры в конкурентной борьбе с Symantec, подняли объем продаж Acronis с нескольких миллионов долларов до сотен миллионов за неполные четыре года», – вспоминает Александр Галицкий.

Слишком много рисков

В биотехнологии венчурные инвестиции вкладывают гораздо менее охотно, чем в IT. Даже в самый легкопродаваемый сегмент отрасли – производство оригинальных фармпрепаратов, где есть возможность генерировать устойчивый cash fl ow благодаря постоянному спросу на лекарства и отсутствие конкуренции, а рентабельность продаж может достигать 1000%. Риски, присутствующие в этой отрасли, смущают даже ангелов: у большинства фармацевтических стартапов в настоящий момент есть только идеи или разработки в разной степени готовности, максимум – запатентованные действующие вещества, а не готовый продукт, который можно предложить рынку. «У нас нет списка фондов и ангелов, специализирующихся именно на фармразработках, нет специальных отраслевых конференций-презентаций, куда приглашаются инвесторы.

Готовые препараты желают купить многие – и стратегические инвесторы, и крупные фонды. А деньги на разработку можно найти разве что по знакомству или по счастливой случайности. Или вытащить из своего кармана», – говорит Андрей Артамонов, основатель новосибирской фирмы «Аксис», производящей инновационный препарат «Тромбавазим». У него самого вариант получился смешанным: Артамонов вложил в проект средства, заработанные на торговле медицинским оборудованием, также в капитал компании вошел банк, совладелец которого – друг и партнер основателя «Аксиса».

Компания «Полисан», выпускающая оригинальный препарат «Циклоферон», разработки и испытания также финансировала самостоятельно – за счет продажи БАДов. Венчурное финансирование (около $15 млн от нескольких инвесторов) она смогла привлечь только через 10 лет после старта проекта, когда понадобилось строить собственный завод. «Это был уже не стартап, мы находились в стадии расширения бизнеса, да и продажи в последнее время устойчиво росли в среднем на 30% в год. Поэтому особых проблем с инвесторами уже не возникло», – рассказывает Александр Борисов, CFO «Полисана». По его мнению, искать финансирование новаторам-фармацевтам со временем станет еще сложнее: запас перспективных разработок советских времен, которые можно было недорого купить и довести до ума, уже иссяк, а исследования с нуля займут слишком много времени, чтобы заинтересовать инвесторов.


Автор: ИННА КОЛОМЕЙСКАЯ, ИНЕССА ПАПЕРНАЯ


Источник: Журнал CFO